Генерал-майор Грисео, тем временем, инспекцию действительно задумал – чтоб не расслаблялись. Под боком Лес, угроза с северной альвской стороны хоть поутихла, но не исчезла, потому что потенциальный противник всегда остается противником, а до того, чтоб стать кинетическим, ему – ну минут двадцать в небе, даже быстрее, если будут использованы ракеты «земля»-«земля». Так что следовало держаться в тонусе.
К тому же, Эш просто постоянно скучал по небу и тому, что они с драконом могут с этим небом делать.
Двигатели звенели на какой-то особенно довольной ноте – уловив намерения пилота, а может, даже подтолкнув его к очередной подлости, Кетев находился в самом солнечном настроении из всех доступных вечно озлобленным боевым машинам. На дистанции в пять миль до базы Эш отключил систему распознавания «свой»-«чужой» и перешел на дозвук, гадая, как быстро будет принята первая боевая готовность и через сколько секунд поднимется дежурящее звено перехватчиков. Ситуации изрядно помогало то, что заходил он против солнца, а если кто-то и разглядит, что там летит угрожающее, не отвечающее в эфир – то они с драконом совсем недавно очень удачно попали в сомнительную заварушку на юге, из-за чего «песчанка» с боков дракона облезла - краска на вынужденно сверхъестественных скоростях попросту выгорела, и он стал совсем по-северному белым. Вообще, конечно, следовало бы отдать на завод на перекраску, но испытатели выдали вердикт «годен к полетам», и Грису всё было недосуг расстаться с драконом хотя бы на две томительно долгие недели.
Словом, смотрелись они отлично.
Уже заходя на посадочную площадку, Грис острым глазом Кетева заприметил причину того, почему перехватчики ещё были не подняты – с загнанного в тенек дракона техники сливали, и, судя по всему, не отходя от кассы распивали охладительную смесь, которой (то есть, разумеется, не самой ею, но в аналогичной пропорции смешанной пыльцой, спиртом и водой) не брезговали даже высокородные, на своих приемах называя её «драконовской смесью» - а сами пилоты называли её фейской бормотухой.
С боеготовностью сегодня, в общем, было так себе.
Когда белый дракон проносился над полосой во второй раз на опасной высоте в три ярда, а диспетчер, ясно видевший, что дракон-то вавилонский, но всё равно упрямо запрашивающий номер борта, уже охрип, летчики наконец проснулись. Тогда Кетев сыто рыкнул в эфир, наконец-то дав знать товарищам, что всё хорошо – свой; они с Грисом закрутили пижонскую низкую полупетлю и эффектнейше сели на площадку.
Туда уже спешил вытирающий вспотевший высокий лоб Карраско, проспавший первый заход Кетева над базой.

- Ну, какие тут новости? – Грис отхлебнул кофе из походной кружки и с наслаждением затянулся. Нерея была рада его видеть, но прогнала до вечера – в медчасть как раз притащили какой-то будто бы прошедший через мясорубку суповой набор, но судя по нехорошо зажегшимся глазам медиков, это был очень интересный случай и сейчас им всем было весело и так, без него. Вынужденным бездельем Эш маяться не привык, поэтому злоупотреблял начальственным положением, бессовестно дернув младшего товарища из госпиталя (потому что он там всё равно тоже маялся) под очень важным предлогом потрещать где-нибудь в тихом местечке.
Тихое местечко нашлось на задворках одного из ремонтных ангаров, посреди старой, и потому очень широкой пожарной лестницы, с которой открывался завидный вид на высокий забор, за которым, как обычно молчаливо, жил какой-то своей неведомой жизнью Лес. Верхушки деревьев сегодня были плотно затянуты желтым, похожим на клочья намоченной в известной субстанции ваты, туманом.
- Оттуда, - кивнул полукровка в ту сторону, - не шалят уже?

На первой трети рассказа Эш обнаружил, что докурил всю пачку, и полез в карман за новой, слямзенной со стола госпожи начмеда не далее, как час назад – и так же машинально предложил подкурить рассказчику, потому что понимал – тут ну очень надо.
На середине второй трети кофе закончился, и полукровка пожалел, что не плеснул туда альвского коньяка – оно и для согрева полезно, и хоть как-то примирит с действительностью. Потом обнаружилось, что разбавленный спирт в фляге тоже имеет мерзкое свойство заканчиваться, а вот удручающие своей нереалистичностью рассказы – нет, и ладно бы капитан имел привычку впадать в состояние белой горячки и потом молоть всякую несусветную чушь, на голову Рогатому не налазящую – так ведь ни разу, вот в нарушениях дисциплины и попрании субординации замечен неоднократно, все уже со счета сбились, но вот бред и дезинформация…
И, к тому же, кое-что заставляло Гриса думать о том, что всё, что тот такое невероятное рассказывает – не что иное, как правда. Может, приправленная эльфийским дурманом, враньем и перекручиванием фактов, но правда.
- Вот блядь, - удрученно ответил он, хлебнул из фляжки крайний раз и передал её хозяину, оставив право сделать последний глоток и вместе с ним передать привет Рогатому, за то, что насылает тут всякое. Почесал затылок, закурил ещё одну и надолго замолчал, разглядывая прекрасный натюрморт в виде утонувших в подсохшей кофейной луже окурков и мысков собственных ботинок над всем этим. Шнуровка на правом была затянута чуть сильнее, но беспокоило сейчас, конечно же, совсем не это, а то, что как-то нужно было жить с новыми открытиями – с тем, что «Дората» превзошла себя и вместе с тем сама же себя кусала за хвост, как гербовая змея, и непонятно, что будет с новыми драконами, если их и соберут; и с тем, что история с лесными детьми, как оказалось, имеет какое-то продолжение, только не понять пока, она же, или это уже что-то новое.
Наименьшей из проблем было то, как теперь это докладывать высшему военному командованию, самому Главнокомандующему и его свите – Грис чувствовал, что должен, однако так же чувствовал, что никакого желания пока не испытывает. Может, потом - когда хоть что-то будет ясно.
- Итак, - он отщелкнул окурок подальше, - твоя корпоративная кабала откладывается, пока его… её, блядь, в голове не уложишь, пока её не починят. Кстати, каково это? Как будто жена скалкой по вискам бьет, или похуже? Ладно, кроме шуток, это неплохая новость. Лучше тут с лесными тварями, чем там – с высокородными. Во-вторых, ну, история, конечно, звучит как полная жопа, но когда мы из жопы не выбирались? Корпорации пусть сами друг с другом цапаются, а ты не лезь, объезжай себе свою красотку, даже зависть немного берет, если честно… Но это когда дернут обратно. А пока лежи на своей койке, лечись, дыши свежим воздухом, дежурить не заставляют – и ладно. И с твоим драконом разберемся, в конце концов, должна же быть тут какая-то дисциплина и субординация, выпендривается, тоже мне, запах ему не нравится. Сунем ему в воздухозаборник носки папаши Джанкерса, сразу передумает.
Несмотря на основательность и ясность рекомендаций, у самого Эша кошки на душе скребли – да не домашние, а такие, пустынные, аккурат с герба Армеро. Пахла эта история как-то… ну дерьмово она пахла, в общем. И даже ещё хуже.
- Пошли лучше прогуляемся… до мехблока, может, там спирт найдется. Дурь в ногах – верный признак дури душевной, а это нам ни к чему, - генерал-майор поднялся, стряхивая с мыска пепел.

Отпустив рефлекторно сжатую рукоять табельного пистолета, Эш разогнулся и пристально вгляделся в опять появившуюся спину подозрительного диспетчера. Фейри вел себя… ну как фейри, который нетерпеливо что-то или кого-то ждёт, расхаживал туда-сюда, покашливал, неловко закурил, закрываясь от декабрьского ветра ладонью, и замер, глядя в возвышающуюся за стеной громаду зимнего Леса. Облачко табачного дыма поднималось вертикально вверх, несмотря на ветер – задумчиво проследив за его траекторией, Грисео решительно шагнул сквозь подмерзшую полынь с намерением спросить у диспетчера, что же он тут делает – если честно, полукровка подозревал, что не знающего местных особенностей залётного кто-то решил нагреть, и теперь глумится, наблюдая, скажем, из соседних кустов полыни, глядя на нетерпеливое ожидание новичка. Сюда редко забредали даже местные – сказывалась близость стены, да и мест, где можно укрыться от непогоды и выпить, было до неприятного мало.
- Доложи…
Не успел генерал-майор, набрав в легкие холодного воздуха, рявкнуть своим командным голосом протокольную фразу, как диспетчер, с испугом оглянувшись, внезапно бросился бежать. Помянув Рогатого и выхватывая из кобуры свой «Pulsa Denura», уже на ходу снимая его с предохранителя, Эш кинулся следом, не без оснований подозревая, что назревает если не хорошая драка, то заварушка. Это было весьма кстати, потому что хотя бы на время освобождало пилотов от тягостных размышлений о прошлом и будущем, обеспечивало приятную встряску и согревало не хуже виски.
Перемахнув через полынь, которой после такого следовало только посочувствовать, полукровки миновали груду битого стекла, так никем и не убранного с позапрошлого года, пробежали по кирпичу, на ходу перепрыгнули полуразобранную стену, когда-то служившую переборкой в давно не существующем складе, и вильнули в следующий узкий проем между ангарами. Спина диспетчера в серой форме маячила спереди, то проявляясь, то практически исчезая в зимней серости «Инканты», и его тяжелое, не привыкшее к таким нагрузкам дыхание было слышно даже на расстоянии в тридцать ярдов. Полукровки, поджарые и тренированные, будто бы сдавали очередной норматив, дыша спокойно и глубоко, и постепенно сокращали дистанцию, не тратя лишнего времени на выяснение того, что происходит, и кто тут чужой и свой. И так было ясно: раз бежит, значит, ничего хорошего не задумал, а с предателями в ВВС, особенно тут, вблизи Леса, разговор короткий. Хватит и двух секунд – чтоб прицелиться.
- Стоять!!! – рявкнул Эш тогда, когда диспетчер, вильнув в очередной раз, буквально врезался в стену – нет, в Стену – и, цепляясь за неровности, будто тритон, бодро пополз наверх, к растянувшимся по колючей проволоке, побуревшим к зиме лесным водорослям. Генерал-майор ничуть не ожидал того, что диспетчер послушается – явно ведь лесная тварь, или что похуже – но он неожиданно разжал пальцы, панически оглянулся, и, спотыкаясь, рванул куда-то влево, втискиваясь в узкую щель между забором и стеной одного из ангаров. И, судя по всему, встретил там какое-то сопротивление: донесшийся оттуда сдавленный крик сигнализировал о том, что цель сейчас будет достигнута и обезврежена.
Грис успел первым, обогнав Армеро буквально на полшага, грубо схватил диспетчера за воротник рубашки и встряхнул. Силы полукровке было не занимать, и к разбитому о неожиданную преграду носу беглеца добавились хрустнувшие позвонки и размноженная о стену скула – повозив диспетчера о кирпичную кладку лицом, Эш наконец соизволил его отпустить, едва удерживаясь от того, чтоб не пнуть вдогонку ногой по печени. Но гордость офицера, Мать её.
- Ты кто, - сурово спросил он, - и что тут делаешь. Почему убегал? Докладывай! Перед старшими по званию по стойке смирррно!
Он его узнал. Знакомая была рожа, характерная такая, с пухлыми свинячьими щёчками.
- Так точно, - затарахтел диспетчер, судя по всему, совершенно механически. Глаза у него были слезящиеся от ветра и напуганные, а грудина ходила ходуном. Согнувшись все-таки в три погибели, он закашлялся и долго не мог отдышаться, потом кое-как выровнялся, приложил ладонь к пилотке и виноватым тоном сообщил:
- Убегал, потому что решил, что вы проверяющий!
- И что в этом такого? – хмуро переспросил Грис. Что-то у них тут явно не сходилось.
- Так это… выпить мы решили, - понуро признался диспетчер.
- Тьху ты… вали с глаз моих подальше, придурок!
Эш с досадой выдал тому затрещину и придал ускорения, вышвыривая обратно в переулок. На всякий случай заглянул туда, где к их счастью – или нет, это как поглядеть – находилось что-то, что помешало бегству незадачливого выпивохи, и тут же очень медленно и аккуратно вынырнул наружу. Убедившись в том, что, вне себя от счастья от того, что отделался малой кровью, диспетчер уже припустил куда подальше, решив не попадаться под горячую руку, он поманил Азриеля за собой.
- Сдается мне, этот ангар был законсервирован уже лет… двадцать, что ли. Не слышал ли чего? – спросил полукровка, показывая на свеженький, блестящий замок, переливавшийся всеми цветами побежалости от проскакивающей на его поверхности магии, висевший на неприметной задней двери, о существовании которой наверняка не все и догадывались. Преградой, остановившей диспетчера, была почти невидимая кабалистическая завеса, окутывавшая дверку – о ее существовании можно было догадаться, лишь приглядевшись в чуть подрагивающий, как от жары, воздух. Вокруг всё было завалено обломками кирпича, подкопченным битым стеклом, случайным мусором – но посреди этого вилась едва заметная, явно хоженая тропка.
- Да чтоб у меня рога отросли, чтоб я не знал о чем-то таком, что на этой базе находится, - невнятно выругался Эш, - нужно всё выяснить.

- Не похоже, - не слишком-то уверенно ответил Эш, пытаясь над плечом Армеро разглядеть подробности. Взметнувшаяся в воздух пыль, плясавшая в солнечных лучах, лучше силовых линий и охранных щитов мешала разглядеть контур торчавшей взаперти под пыльным брезентом махины. Запасам спирта в наглухо запертом и зачарованном ангаре генерал-майор не удивился бы (что уж там – рассчитывал, ждал!), а вот наличие тут какого-то массивного агрегата заставляло задуматься – списанных драконов отправляют либо на ремонтный завод, либо на переплавку – в случае, если от него не так уж много осталось – обычно консервация обходится слишком уж дорого, во всех смыслах, учитывая злокозненность разумов боевых машин. Но тяжелая, будто мешком по голове ударили, аура не оставляла сомнений – здесь хранилось нечто, намного более разумное, чем примитивный планирующий змей, злобное, разрушительное, но какое-то…
- …Не такое, - покачал головой полукровка, подкуривая. – Оно какое-то не такое. Не торопись. Возможно, это «Молох».
Причины, по которым скандальную, давно уже снятую с полётов модель оставили на базе, могли быть многообразными: то ли кто-то надумал себе набить карманы средствами, выделенными на утилизацию, то ли, напротив, прикрывал финансовые дыры в ожидании проверки «свысока»; то ли, как это часто бывало, пришел приказ отложить до лучших времен, а потом все благополучно забыли, оставив дракона пылиться добрый десяток лет под магической завесой. Ситуации не то чтоб невозможные.
Всё ещё разочарованный отсутствием горючих средств, способных унять душевную печаль – неоднозначные новости и несколько пришибленный вид капитана Армеро незамедлительно требовали терапии – Эш ещё раз окинул взглядом достаточно новые замки, казалось бы нетронутый – а вдруг это тоже иллюзия? - слой пыли, затянулся и подошёл к загадочному объекту ближе.
Каждый шаг вызывал настолько звонкое многоступенчатое эхо, будто крыша располагалась по меньшей мере на десяток ярдов выше, а сам ангар был вдвое больше. Отсутствие спирта ощущалось особенно остро, когда полукровки остановились на расстоянии десяти футов перед тёмной громадиной, дышащей тяжелой застарелой ненавистью, но пилотам вавилонских ВВС было как-то не к лицу пасовать перед опасностью – да и впервые, что ли? К тому же, что могло пойти не так?
- Зуб даю, это таки Молох, - очень уверенным тоном произнес Эш и, протянув руку сквозь заискрившие магические связи (демонстрировать боль мужчине, особенно пилоту, тоже ни к чему, он же не какой-то сопляк из техников) и дернув за покров. Построения зашипели и рассыпались на части, скользя вниз вместе с резкими тяжелыми складками, в воздух взметнулась целая туча искр и пыли, на мгновение затянув всё вокруг непроницаемой пеленой и заставив полукровок закашляться. Когда пылевой туман рассеялся, их взору предстало… что-то.
- Давай, - Грисео повернулся к сослуживцу, указывая на свою челюсть, - выбивай. Рогатый его задери, я не знаю, что это. Но точно не «Молох».

- А хер его знает, - глубокомысленно ответил Грис и на всякий случай оглянулся: - вроде нет, ничего такого не вижу.
Вблизи Леса, конечно, требовалось всегда держать ухо востро, но полукровке сейчас казалось, что там, снаружи, опасностей всё еще оставалось больше, чем здесь, в пустом и пыльном ангаре. Железный агрегат, хранившийся здесь, молчал… был бездушен.
Мёртв.
- Занятная хреновина, никогда такого еще не видел, - пилотское любопытство взяло верх над опасливостью, Эш огладил покрытый пылью фюзеляж, осмотрел винты и подтянулся на крыле, тоже заглядывая в кабину. Ничего эдакого не почувствовал – ну, кроме совершенно мальчишеского желания сесть за штурвал и загнать машину в небо.
- Непонятно, - резюмировал он, спрыгивая на пол рядом с Армеро. – Какой-нибудь не взлетевший проект Болдуинов? Но почему здесь, а не у них в музее… Давай поищем, наверняка где-то тут найдется бортовой журнал или руководство. Не может же быть, чтоб эта железяка тут валялась просто так.
Кажущаяся заброшенная лаконичность обстановки объяснялась обилием пространства, вероятно, зачарованного – рассредоточившись, пилоты вдвоем принялись обыскивать укромные углы, заваленные старой поломанной мебелью из штаба, старыми проржавевшими запчастями для драконьих двигателей и разнообразным хламом, неинтересным даже самым сумасшедшим техникам. Поиски проходили не слишком успешно – тому способствовал намного больший интерес пилотов к агрегату, нежели к документации, и время от времени не относящиеся к делу, но очень греющие сердце находки вроде пятилитровой канистры разбавленного спирта. Судя по дате упаковки, он был просрочен минимум на двадцать лет, однако в армии знали чётко – этанол не портится.
- Вот же зараза, - одобрительно просипел Грис: верных семьдесят шесть процентов, не меньше, мгновенно возвращали пропавшее было настроение. – Давай вон там наверху еще глянем? Заодно может номер на хвосте разглядим, а то отсюда что-то нихера…
Забравшись на технический чердак первым, Эш оглянулся, кашлянул от поднявшейся пыли, чиркнул пальцами и присвистнул: вот чего-чего, а бумажек тут хватало.
- Ты бери эту часть, - на правах старшего по званию распорядился он, - а я быстренько пролистаю это.
Пододвинув канистру со спиртом – ну а куда без неё-то! – полукровка поудобнее поджал ноги и потянул за старую веревку на папке со стёртым названием и разрушившимися от времени чарами; и тут внизу что-то зашуршало.
Бросив на коллегу настороженный взгляд, пилот потушил огонек и о-о-очень аккуратно свесил голову вниз, в ангар: он, конечно, не боялся гнева Карраско, но следовало сохранять бдительность.