Джа лежит на койке в самой расслабленной позе, поставив одну ногу на край кровати, для этого пришлось согнуть ее в коленке, а второй покачивает из стороны в сторону. Клетушка в которой она содержится сейчас маленькая и узкая, а стены в прямом смысле «давят» на заключенную, возможно, это один из способов психического воздействия, дескать ты даже не можешь в полный рост выпрямиться, никакой свободы! Вот как мы тебя прижали! Бойся нас! Но вообще-то плевать, кормить кормят, спать где тоже есть. Помнится одна из девиц, бывшая сокамерница вечно кричала, что в их камере слишком мало места для двоих, что у нее начинается паника, ей не хватает воздуха и бросалась этим словом. «Ммм, да как же его клауфобия? Карофобия? А черт его знает,» - Джа оставляет попытки вспомнить заумное словцо, но продолжает размышлять, — «как бы то ни было, но давление возымело действие и та Дикая раскололась, как грецкий орешек, сдав всех своих товарищей и рассказав, где находится база,» - Джа шумно выдыхает и начинает покачивать свободной ногой, каждый раз когда нога разгибается, носок ботинка ударяется о железную решетку с характерным звуком, что неимоверно выводит из себя "Нервного". Эти господа не спешат представляться заключенным, поэтому Джа сама придумывает им простенькие клички. Нервный сначала поднимается и начинает ходить из угла в угол, словно загнанный в камеру пес, не тролль, а он, затем начинает сжимать и разжимать кулаки, первый признак, что еще чуть-чуть и он взорвется, а через пару минут кричит и требует, чтобы Джа прекратила и вела себя тихо. В противном случае он зайдет и засунет ей ботинок поглубже в задницу. Так и говорит. Черноволосая не может сдержать смеха, раскатистого и громкого, почти добродушного, поднимается на локтях и глядит на Нервного своими удивительно голубыми для тролля глазами.
— А ты уверен? Заходи, дружище, и поглядим где окажется мой ботинок, — Джа усмехается.
— А ну заткнулась, тварь. В следующий раз когда они придут за тобой, я им доложу. — Рявкает мужчина.
Кто такие «они» известно обоим, но Джа лишь пожимает плечами, да потирает плечо, на котором «они» оставили здоровый такой синяк и морщится, делая глубокий вздох. Ребра тоже напоминают о том, что они сделали. Нет, Джа не боялась избиений, «профилактики», как любили ее называть эти садюги. Такие уж тут правила, ничего с этим не поделаешь, Джата даже понимала их, поменяйся они местами и окажись в ее руках дубинка, а на их руках кандалы, вела ли бы она себя иначе? Не стала бы называть отбросами и не пинала в отдельной комнате по ребрам сапогами с железными подошвами, не прижигала бы раскаленной кочергой, не пыталась бы забраться в голову и узнать, что замышляет преступник? Стала бы, к чему отнекиваться. Возможно с еще даже большим садистским удовольствием, так что на этот народец она не сердилась. В чьих руках кнут, тот и правит. Но это не мешало троллю обдумывать план убийства, как она бы свернула шею этому гаденышу, как отбила бы почки, переломала ребра и раздробила кости. От этого на широком лице возникает кровожадная ухмылка, это оскал хищника, готового разорвать горло дрессировщику, когда тот совершит ошибку, просто ждет подходящего момента, он наступит, зверь не сомневается. Вообще в Джа много от звериного, она иногда задумывалась, не согрешила ли маменька с каким-нибудь диким созданием, а кто же ее знает, странная была дамочка. Но думать о семье, значит зависнуть в прошлом, что-то каждый раз щелкает, когда она даже мысленно называет имя отца и матери, поэтому Джа устремляет мысли в совершенно другом направлении. «А ведь какой крутой был побег, да и алкоголь в твой забегаловке просто первый сорт, еще и бесплатно!» — Джа знает, что вероятно это пойло даже не подают скоту, однако же она так давно не видела белого света, так давно не разговаривала с окружающими свободно, так давно не пила, что сейчас ей казалось, что алкоголь был отменным, забегаловка достойна высоких эльфов, а сколоченные на скорую руку из ящиков стулья, настоящими мягкими креслами. Джата улыбалась широко, вспоминая, как напилась, как резко ударил в голову алкоголь от долгого воздержания, как приятно разливалось тепло в груди, голова затуманивалась, немело небо, язык и даже зубы. Помнит хорошо и хруст костей фейри, которого избивала, помнит его крики, его мягкую плоть, ощущение того, что тело способно на все, такое совершенное оружие, выполняющее все приказы мозга. Помнит и как ее доставили в полицию, как доблестные стражи порядка, осознав откуда она взялась, кто она такая, зашушукались. Приятно осознавать, что тебя побаиваются, приятно, когда понижают голос в твоем присутствии, чтобы не взбесить. Джа тогда хохотала, аресту она не сопротивлялась. Помнит она и как ее доставили обратно, как надзиратели заключили в смирительную рубашку и бросили в камеру. Затягивали они ее славно, так что дышать было невозможно, а тело затекло через час, абсолютно онемело и когда наказание закончились, а ее расшнуровали, Джата еще около десяти часов не могла дышать нормально. Было много времени подумать над побегом и своими ошибками. Действительно оказавшись на свободе, она, конечно, была опьянена, но не понимала, что делать дальше. То есть побег-то совершить удалось, а вот что делать-то с этой свободой? Куда идти? Да и город так сильно изменился за то время, что ее не было. Она спрашивала о том или ином доме, своих бывших товарищей-бандитов, но собеседники говорили, что их либо поймали, либо они сбежали, так что даже если бы Джата захотела укрыться, бежать было некуда. Да и сам факт того, что она должна была прятаться, словно помойная крыса, выводил из себя. Джата не была трусом и скорее поперла бы на орду полицейских, чем тряслась и отсиживалась в убежище. Да и вообще цели не было, возможностей построить новую жизнь - тоже, возможно именно поэтому оказавшись снова под замком, Джата вздохнула с облегчением и даже улыбалась. Надзиратели считали, что она смеется над ними, но она была рада вернуться «домой», будь она чуть более умной, ее бы забеспокоил тот факт, что в мире за этими стенами у нее нет смысла жизни, что она вообще не знает, что делать, возможно, даже терзалась бы от того, что ее существование бессмысленно, но Джа не была из этих интеллектуалов, поэтому вместо того, чтобы задаться вопросами бытия, она решила, что как только вернется в родную камеру, отыщет Рихта и задаст ему пару-тройку вопросов, он говорил, что его брат вступил в какую-то армию, которая борется за освобождение или что-то вроде того, а чем не цель? Джате вообще-то было плевать за кого воевать. Так что почему бы впав в немилость на родине, не изменить ей?
Послышался звук, открываемой двери, Джата вновь поднялась на локтях, устремила взгляд в сторону неизвестных гостей, стоит отметить, что приходили они сюда лишь, когда что-то случалось, а это означает, что либо привели нового заключённого, либо обед подали раньше времени. Ни то, ни другое не было обычным явлением. Обыкновенно в тюрьме все совершалось.

Отредактировано Джата (2019-07-28 16:02:41)