— Я же просила — без насилия.
Уна посмотрела на соседа, которого её охранник приложил со всей своей тролльской мощью рогами о стену; смотрела она, впрочем, без малейшего сочувствия — всего лишь желала убедиться, что тот жив.
Хотя что ему, и без того в детстве уроненному головой о наковальню, сделается.
— Подожди в машине, — попросила она, когда они остановились перед дверью квартиры родителей. — Здесь со мной ничего не случится.
Телохранитель нехотя, но всё же выполнил её просьбу: на своём веку он повидал немало ивовых королев, чтобы быть уверенным, что Уна не решит сбежать от него через ближайшее окно, дабы пуститься во все тяжкие в гордом одиночестве. Эта была слишком спокойная, даже скучная временами. Чего стоила только её миролюбивость.
Девушка не стала звонить, она достала из сумочки свои ключи и какое-то время смотрела на них, уговаривая пальцы не дрожать — она знала, что ждёт её дома: слёзы матери, которая всё понимала, но не могла принять, притворное спокойствие отца, который всё понимал, но не готов был принять; но хуже всего — Сибель.
Которая отказывалась и понять, и принять, и, кажется, простить.
Больнее всего ранил её взгляд — или, вернее, то, что от него осталось, потому что её сестра, которая всегда горела так ярко, теперь словно бы взяла и разом выгорела дотла — в тот день, когда она поняла, какой именно костёр для восхождения уготован Уне.

— Привет, мам, пап.
Младшие уже спали.
Она прошла в кухню, неся с собой вместе с лёгким ароматом духов несколько пакетов: там были продукты, несколько футболок со смешными принтами для близняшек, красивое платье для мамы и рубашка для отца. Иногда они даже соглашались их принять: они прекрасно понимали, что это не подачки — это было то, чем Уна искренне хотела их всех порадовать. Это было тем, что она имела сейчас и что всё равно будет оплачено её жизнью — и именно этот незначительный факт сильно так мешал радоваться её дарам; она сама отлично это понимала, но не пытаться — вновь и вновь — не могла.
— Пожалуйста, не отказывайтесь.
Мама слабо улыбнулась и со вздохом кивнула: разумеется, девочки будут рады покрасоваться в новых вещах в школе; разумеется, продукты были простыми и полезными — никакой лишней вычурности, — и из них они смогут приготовить хороший ужин, да и не один. Да, разумеется.
Но какова цена?
— Сестра..?
— Она у себя, — мама коротко вздохнула, переводя дыхание, — По-прежнему почти ничего не ест.
Уна вздох подавила и, захватив один из пакетов, решительно прошла до двери некогда их спальни:
— Это я, — звучало странно, но тегианка не знала, что ещё сказать.
Слова никак не складывались.
Вот она — стоит посреди их комнаты, месте, где она вместе с Сибель, рука об руку, росла, из которой они вместе же перебрались в съёмную квартиру. Вот она — в дорогой одежде, цену которой в прежней жизни ей пришлось бы отрабатывать несколько месяцев — и это в лучшем случае, — живущая в пентхаусе верхнего города, куда сестра отказалась перебираться; принятая в высших кругах Вавилона.
Вот она — королева на год.
Вот она — живая неживая, завещанная Матери, и эту честь она должна была принимать с радостью, а принимала пока как горькое лекарство.
И ей, обречённой, надо было сделать что-то, чтобы заставить жить и радоваться тех, кто останется здесь, когда её пепел разнесёт ветер.

Отредактировано Уна Орсини (2019-10-03 22:54:46)

Во всём этом было что-то до зуда неправильное: это ведь Сибель всегда приободряла и заставляла бороться до конца — с врагами ли, выдуманными и настоящими, с обстоятельствами, с проблемам, со всем миром, если потребуется; это Сибель была светом в ночи, самой яркой вспышкой среди серости будней, которая никогда не угасала; и это Сибель всегда знала, что сказать.
Уна не знала.
Она даже не знала, какими эмоциями должна взывать к сестре: просить её подумать о себе самой, о родителях — или о ней; просить не плакать — или сесть и реветь вместе с ней; шептать и держать за руку или кричать и бить посуду? У неё не было ответов на это. Не было ни малейшего представления о том, как сделать это правильно — или хотя бы наименее болезненно для них обеих.
У неё был только пакет с едой и книгами. Несколько смятых картонных коробок с бургерами и закусками. Бутылка газировки из тех, что ударяет в нос неестественной бодростью, и которую за это ценили все студенты.
Книги по медицине — чтобы у Сибель были свои, а не библиотечные. Потому что ведь чьи-то планы о будущем должны были сбываться.
Хотя бы у одной из них.
— Вставай.
Уна словно бы проигнорировала всё сказанное — хотя то, как это было произнесено рвало ей сердце на части.
— Вставай. Хватит лежать. Ты не должна ставить крест на себе... Ты не можешь... Нет! Нет, даже не так. Не ты. Я. У меня слишком мало времени на всё.
Одновременно со своими словами, которые тегианка то обрывала на пол-фразы, то продолжала заново, с несвойственной для себя быстротой и тем, что можно было счесть похожим на злость, она вывалила из шкафа вещи сестры:
— Ты не хочешь жить со мной, не хочешь даже заходить в гости. Ты бросила меня одну там. Или ты думаешь, я тебя бросила? Думаешь, у меня был выбор? Когда они всё объявили, я даже не поняла, почему так быстро, почему они всё решили за меня. Они сказали, что такова воля Богини. Что выбор сделан. Что у меня его больше нет. И с этим всем ты меня бросила!
Из вороха вещей — часть их них была теми совершенно новыми и нетронутыми, которые снова и снова привозила с собой Уна из Верхнего города, — она достала то, что Сибель любила: юбку, которую они ходили покупать вместе в прошлом году, потратив деньги, подаренные родителями; кофту, которая у них была одна на двоих — потому что оказалось, что понравилась она им двоим, а в магазине осталась только одна; пояс, шарф.
— Ты жалеешь меня. И ты жалеешь себя. Но на самом деле — ты просто бросила меня.
Уна не заметила сама, как по щекам стали литься слёзы. Заметила, только когда они стали жечь глаза от злости, что разве что не пульсировала вокруг тегианки.
— И вместо того, чтобы успеть со мной всё за мою оставшуюся жизнь, ты только оплакиваешь меня, хотя я ещё жива.
Она встала под сестрой, держа в руках вещи, похожие на собранный комплект на выход.
— Одевайся. Не бросай меня снова.

Отредактировано Уна Орсини (2019-10-18 07:59:39)