Милейшие кузины, без уточнения степени родства, на этой вечеринке изволили блистать с такой непринуждённостью, словно именно так всё и задумывалось с самого начала, а выставка современного искусства была ничем иным, как выставкой породистых Амарго того поколения, что еще не обзавелось своими детьми.
Они подавляли. Оттягивали на себя внимание своей безапелляционно-прекрасной уверенностью хищников доминирующего вида.
Асвад не удивился тому, что мать, здраво оценив собственную неконкурентоспособность, быстро покинула «сиё безыскусное общество», сделав вид, что появилась здесь лишь затем, чтобы почтить вниманием недостойное оного сборище вульгарной молодёжи, выгулять свои драгоценности и новый непомерно длинный мундштук кроваво-алого, в тон подошвам туфлей, цвета.
Он уже занюхал отбытие мамули кокаином и пребывал в том состоянии, когда нравится абсолютно всё и все – даже зверинец фаты Сааб, благоухающий какофонией ароматов, не способных заглушить, как ему казалось, сладковатый душок тления и характерный, тяжелый мускусный запах тел, не омытых после недавних совокуплений.

Почувствовав уверенную, едва ли не собственническую хватку тонких пальцев на своем предплечье, Асвад обернулся к той, что сочла себя достойной его внимания, но обнаружив кузину тотчас сделал лицо попроще – сменил маску высокомерной снисходительности на выражение приязни.
Несмотря на юный свой возраст всеми великосветскими ужимками, приёмами ведения беседы, травли и привлечения внимания он, как ему мнилось, владел в совершенстве. И признание этого факта со стороны старшей кузины, разумеется, пролилось бальзамом на его болезненное, в силу возраста, самолюбие.
Купившись на простенькую лесть, что осознал с некоторым запозданием, но без сожаления, юноша скептически оглядел кузину.
- Ну, по тебе не скажешь, что за своей диссертацией ты забыла о существовании портных, ювелиров и парикмахеров, - заметил он, - так, что считай, что всё в порядке с этим твоим грантом. А это всё, - он на мгновение задержал взгляд на напряженном лице застывшей шишиги, - всего лишь постмодерн, фиксация предсмертных мгновений, или псевдо-постмортем. Добавляй к этим словам эпитеты «вульгарный», «убогий», «нетривиальный», «глубоко-экзистенциальный» и «с претензией на оригинальность» - и тебя будут цитировать в светской хронике, как знатока современного искусства.

При всей любви к лести и вниманию к собственной персоне, Асвад понял истинную цель Медеи и постарался как можно быстрее выполнить её просьбу не по форме, а по сути вопроса.
- И эти надписи, - он не сдержал усмешки, - художник, должно быть очень далёк от понимания лингвистических изысков, если решил использовать латыньку для названий. Это несколько обесценивает глубину и смысл работ, но делает понимание их доступным широкому кругу зрителей.
Они миновали шишигу и прошли, не замедляя шага следующую работу, называющуюся «Rara avis». Фейри из диких ни была ни птицей, ни редкостью – насмешкой автора над потугами зрителей найти смысл в его творениях – вот чем она была.
- Там, в зале, - продолжил Асвад, - есть большая композиция c названием «Vita brevis». Мне думается, эта одна из любимых многими художниками «картин-загадок», шарада для интеллектуалов. Если устанешь рассматривать  голых фейри, отведи своего министра к ней и пусть блистает умом, выискивая суть. Я обещаю быть благодарным слушателем и восторженно внимать знатоку и ценителю, поддерживая тебя.
Он тонко усмехнулся, кивком отвечая названию следующей работы: «Улыбка Авгура».
Можно было подумать, что застывший со скрещенными на груди руками бритый налысо старик – эльф – столь пропорционально тот был сложен. Но нет… Не был он и тегом. Полукровкой скорее.
А это предположение рождало много вопросов…

Отредактировано Асвад Амарго (2019-10-22 10:13:13)

Асвад искренне рассмеялся, попытавшись было представить искусство, загнанное в квадратные скобки науки вообще или же приведенное в соотвествие с постулатами какой-то одной из наук, к примеру, алхимии.
Это было бы занятно…
Поделиться своими мыслями с Медеей он не успел – та упорхнула прочь, очевидно, обретя уверенность в своей готовности к словесным баталиям о тонкостях искусства подобно тому, как бабочка, только-только вышедшая из кокона в своем имаго внезапно ощущает уверенность в расправившихся крылышках какие-то минуты назад бывших влажными, мягкими и, казалось бы, бесполезными.
Асвад проводил взглядом кузину, досадливо вздохнув о том, что при столь потрясающей фигуре, Медея пренебрегает достоинствами природной эльфийской пластики и двигается так, словно никто из окружающих не стоит того, чтобы стать хотя бы на мгновение его вожделенной мечтой.
Через секунду он благополучно забыл о просьбе кузины оставаться на месте, услышав веселый смех со стороны одной из компаний. За фигурами эльфов не видно было, что же именно их так рассмешило и Асвад направился в их сторону; веселье – такое блюдо, что сколько им не делись – от радующихся не убавится.
Не в этот раз.
Асваду еще повезло, что тонкий осколок стекла впился в  ворот его жакета. Попади он чуть выше, и происшествие, сбрызнутое чёрной кровью Амарго, потеряло бы занятность. Но поскольку кровь, пусть даже запачкавшаяся его одежду была иного цвета, юноша готов был проявить снисходительность к чужой неловкости.
- Значит, вы можете что-то другое, - ответил он девушке, перехватывая её руку, прежде чем эльфочка размазала пятна своей крови еще сильнее.
- Асвад Амарго, - назвался он, глядя сверху вниз на смущенное лицо фаты Замары и пытаясь понять, сколько же той может быть лет, если стереть с её губ графитово-серую помаду, а с висков – замысловатый рисунок, украшенный жемчужными капельками и ультрамариновыми, в тон цвету ногтей, стразами.
Не размениваясь на скучный формальный поцелуй тыльной стороны девичьей руки, он слизнул с ее ладони кровь.
- Заберите для меня пиджак у того парня, - он кивнул в сторону бледного худощавого тега, - уверен, вы найдете, что ему предложить, а после я угощу вас маленькой белой радостью и покажу здесь, на выставке одну занятную вещицу. Вам… понравится.

Отпустив тонкое запястье фаты Замары, Асвад улыбнулся ей с мягкой снисходительностью – так, как обыкновенно улыбался дамам вдвое старше себя, когда те насмешничали, пряча под невинными колкостями свой к нему интерес.
На самом деле ему было почти безразлично, сбежит ли девчонка от него подальше, или клюет на обозначенную им возможность совместного времяпрепровождения.
- Если, конечно, вы здесь без конвоя.

Отредактировано Асвад Амарго (2019-10-23 08:48:40)

- Браво!- Проворковал Асвад, нагоняя эльфу, - легко и изящно.
К его разочарованию, платье эльфы снова было целым, впрочем, у него хватало воображения, чтобы представить то, что было скрыто под тонкой тканью. И, как ни странно, это занимало его больше, чем нагота произведений искусства, представленных на суд взыскательной и не очень публики.
Статичность и безжизненность выставленных в галерее фейри лишала их природной красоты, а неприкрытая нагота не соблазняла, а скорее вызывала брезгливость.  Но размышлять над этим Асваду совершенно не хотелось, он удовлетворился уже тем, что потешил гордыньку осознанием, сколь взыскательным вкусом он обладает в сравнении с большинством приятелей-ровесников, раз не находит для себя интересным выискивание изъянов в пропорционально совершенных экспонатах выставки.
Живая и озорная Замара Инченди была куда привлекательнее воплощения женского превосходства, подле которого они оказались.
- Как твоя рука? - спросил эльф.
Заботливая интонация его голоса выдавала полнейшее безразличие к предмету выказанного интереса, но вежливость, как агатовые запонки к черному костюму, всегда уместна.
Он забрал у Заамары один из бокалов и провозгласил:
- За свободу! От условий, условностей, конвоиров и...
Не торопясь пробовать на вкус зеленовато-топазовое вино,  Асвад ждал, как же его новая знакомая продолжит начатый им перечень, рассчитывая узнать, что же юная эльфа полагает для себя ограничениями.

Асвад не оставил Богиню без традиционного в такие моменты подношения, пусть это был и не первый его бокал за вечер. Несколько мгновений в его взгляде можно было прочесть лёгкое недоумение: ему неведома была скука, пусть даже он временами изображал её, подражая старшим. И сам считал их разговоры о скуке и поиск развлечений и впечатлений, способных её развеять – не более чем модной игрой.
Пилотам, насколько он замечал, скучно не было, кузинам Шилат и Медее – тоже.
Во всяком случае, они не считали нужным даже изображать это состояние и делать его предметом бесед, предваряющих обычно угощение если не порошком, прочищающим мозги, то сигаретой с характерным ароматом. Ритуал.
Он помнил, что обещал угостить Замару коксом и счел, что она, на свой манер, следует этому ритуалу.

- Уже один, - усмехнулся он, отвечая на вопрос эльфы, - мои старшие кузины предпочитают общество унылых зануд с разговорами о лингвистике, активах, вложениях, котировках и влиянии политических факторов на… всякое. Не думаю, что тебе это интересно.
Позволив себя увлечь в неспешный обход зала, Асвад улучил удобный момент, чтобы свернуть к винтовой лестнице. Между перилами был натянут шнурок, на котором висела табличка с надписью: «Vivis fama negatur».

Что сиё означает, Асваду было неведомо – его познания в латыньке (и кому она вообще нужна?) ограничивались парой дюжин заученных выражений – и этого хватало для того, чтобы блеснуть умом перед девицами вроде фаты Инченди или дамами в летах, чья снисходительность к неведенью юности была прямо пропорциональна количеству морщин на лице. Зато он знал, что находится там, наверху и что табличка эта вовсе не запрещает посетителям выставки подниматься наверх.
Предупреждает, скорее.
Свою спутницу Асвад провел через весь зал, где сейчас было совершенно пусто.  Разве что сам замедлил шаг, когда они шли вдоль длинной инсталляции, представляющей собой разрезанную последовательно тонкими, едва ли в дюйм, пластами, сфингу. Каждый пласт зажат был  между листами прозрачного, тонкого, как пленка, материала, похожего на стекло, но таковым не являющегося. Стекло не сумело бы предотвратить естественный посмертный процесс исчезновения тела.
Пластины висели в воздухе на расстоянии трех дюймов друг от друга, а вся инсталляция занимала немногим больше десяти футов.

- Вот теперь самое время немного взбодриться, - Амарго вынул из жилетного кармана пакетик с порошком и протянул фате Замаре на раскрытой ладони.
Они как  находились подле затененной глубокой ниши, по обеим сторонам которой на высоких постаментах были закреплены серебряными штырями два бюста. Нижняя часть тела, как и руки у обоих созданий были буквально вырваны, но на морде быкоголового и на лице красивой черноволосой девочки с чуть раскосыми глазами не было и тени страданий.
Асвад провёл кончиком пальца  вдоль верхнего края постамента  быкоголового, словно проверял, не осталось ли на нем пыли.
- Подойдет, - заметил он, поглядывая в сторону ниши и подумывая, не повторить ли самому за компанию с Замарой, но решил пока воздержаться, - а то, что я хотел показать находится там, - добавил он тихо, кивнув в сторону искусственно затенённой ниши.

- Это, - менторским тоном поправил спутницу Асвад, цитируя одного, куда больше понимающего в тонкостях искусства эльфа, чем они с Замарой и половина ротозеев в нижнем зале, - стало однообразным еще до нашего рождения и будет таковым всегда и для всех, чьё воображение ограниченно возможностями тела. Помяни моё слово, скоро появится художник, который решит превзойти маэстро Фальтарса и предложит свое живое тело в качестве закуски в день премьеры подобной выставки. Не советую пробовать даже с лимонным соком или брусничным соусом. Фейри с отвратительным вкусом и на вкус отвратительны.
Он не мог видеть себя со стороны и не понимал, что подобные умозаключения для юноши его лет смешны и нелепы.
Но сам находил публичную смерть, томительно медленную, растянутую на несколько недель, бессмысленным актом, жалкой попыткой привлечь внимание вечно скучающей, пресыщенной публики. Сейчас публика, которую представляли они с Замарой, желала чего-то более интересного, чем освежёванный фейри под чарами таймстоппера.
- Здесь есть ты, - констатировал Асвад очевидное, - и я. Думаю, проблема в самом месте. Оно уныло, так что нам нечего больше здесь делать. Предлагаю прихватить выпивку и свалить отсюда до полуночи туда где, как ты говоришь есть что-то поинтереснее. Или родители требуют, чтобы возвращалась с прогулки не позже девяти?
Он откровенно дразнил девчонку, взывая к естественному их возрасту протесту против навязываемых чужой волей правил. Асвад не знал, что подобная Замаре эльфа могла счесть интересным, но пик эйфории уже миновал и теперь настроение его стремительно скатывалось к простейшей минорной гамме. Даже стайка посмертных светлячков показалась бы ему сейчас интереснее всех экспонатов и преформансов.

Невинная демонстрация эрудиции была встречена кивком и выражением самого искреннего интереса на лице. Асвад уже миновал тот возрастной рубеж, когда собственное невежество - горстка случайно запомнившихся занятных фактов и осведомленность в значении нескольких терминов кажутся чем-то сопоставимым со всеведением Богини, потому без труда обходился без радостного "я знаю" в беседах с дамами, если и не каждый раз, то хотя бы через два на третий.

Свой пиджак он оставил на рогах одного из стражей затененной ниши и теперь привыкал к одежде с чужого плеча, страдая от дискомфорта значительно меньше, чем обычно показывали томные бледнолицые эльфы из Шоу о моде, когда примеряли шмотки из магазинов готового платья. Ему стало почти даже чуточку стыдно за свою шалость, когда они с Замарой поравнялись с двумя леди, поднимавшимися по лестнице, но он, узнав обеих, учтиво склонил голову, не претендуя, впрочем на ответные знаки внимания. Ему не хотелось услышать от матери упреки в том, что он позорит её тем только, что не поздоровался с какой-то старухой, которую должен знать просто потому что она держала его на руках несколько минут лет пятнадцать назад, лицемерно умиляясь, прежде чем вернуть няньке.
- Здесь я тоже впервые, - заверил Асвад спутницу, - но такие выставки, да и не только они - оперы, спектакли, приватные шоу, приёмы, соревнования  столь же разнообразны, как твои платья и столь же одинаковы, как они, в своей сути. Стоит сорвать эту мишуру, под ней окажется серая скука, так что...твое платье во всех отношениях куда интереснее этой выставки. О, то что надо!

Последними словами он приветствовал добычу Замары и предпочел не претендовать на право нести поднос с бокалами к террасе - не хватало еще опрокинуть всё на девушку.
- Так вот платье... Оно прекрасно, но оценить это можно только глядя на тебя.  Снимешь его - и оно превратится лишь в клочок материи, а то, что под ним... Ох, прости, - Асвад придержал перед Замарой дверь, - я забылся. Ты же еще слишком  мал ...юная, чтобы болтать с тобой о таких вещах. Да и потом, ты ведь тоже что-то хотела показать.

Хорошенькими девчонками Асвад Амарго увлекался со всей страстью, свойственной здоровым юношам его лет, и любое подобие флирта со стороны понравившейся фейри, способной заявить, что готова пренебрегать родительскими правилами, почти тотчас провоцировало лобовую атаку. Первая обычно лишь обозначала для юной особы факт перевода её из категории «всяких там симпатичных фейри» в разряд «объекта страсти».
О любви речи, разумеется, не заходило. В семнадцать лет над сентиментальными чувствами, как над чужими, так и над собственными, положено цинично насмехаться. Особенно если ты хорош собой, родовит и вырос не зная, что такое конкуренция за внимание.
Он готов был без сожаления отпустить эльфу, если та вдруг испугается собственной смелости, но, кажется, выпитое, в сочетании с кокаином вдохновило фату Замару Инченди на подвиги, и всё, что требовалось теперь от кавалера – не мешать ей, при необходимости, восхищаться и соглашаться на всё. Даже на демонстрацию колдовских умений.

- Здесь с тобой точно не может конкурировать ничто и никто, -  заявил Асвад девушке, решив, что её заявление весьма спорно, но не желая начинать дискуссию.
Но  эффектное избавление от платья во имя торжества природной естественности над убожеством сотворенного руками и магией фейри было самым бессовестным образом прервано не самым эффектым появлением любимой кузины.
Видимо сад, разбитый на площадке у галереи был задуман, как место спонтанных свиданий. Асвад готов был уже высказаться на эту тему, но… сад вокруг них претерпел неприятную метаморфозу. А фата замара – единственная особа на кого Асвад готов был тратить собственное остроумие, исчезла вместе с бражниками, художественно-дикими зарослями можжевельника и остролиста.

Асвад поёжился, озираясь вокруг и понимая, что там в двадцати футах позади него, где несколькими секундами ранее была стена, облицованная  искусственным камнем, стоят  деревья – небрежными вертикальными масками вытянутые черным по черному одним рельефом – густой краской поверх сфумато, собранного из полусотни оттенков тьмы.
- Кузина. – В голосе Асвада Амарго в идеальной пропорции, выверенной сотнями обращений по именам, должностям и статусам, вместо приветствий, звучали и тень вопросительной интонации, и легкое недоумение, граничащее с приятностью, и сдержанное возмущение столь бессовестной претензией.
Но только этим он и ограничился, хорошо зная, с кем имеет дело и не собираясь кормить внутреннюю акулу фаты Медеи отрицаниями или оправданиями – априори бесполезное занятие, если имеешь дело с женщинами рожденным в семействе Амарго.

На земле, покрытой мхом, судя по дурной какофонии запахов гнили, сырых грибов, травы и сухой хвои, самом настоящим, а не искусственном, Асвад оказался, прежде чем успел предположить, где же он вообще находится, поскольку вопрос, куда исчезла прелестная фата Замара его волновал куда больше. Благо, упал, успев сгруппироваться.
- Ты чего? – скорее зашипел, чем зашептал он, чувствуя, как холодны ладони Медеи, - При чём тут я? Ты же знаешь, что все эти фокусы, то есть активная магия – это не моё. Но я был с девчонкой, и она собиралась, пойми меня правильно, дорогая кузина, раздеться.

Треск ломающихся ветвей, возвестивший им с Медеей о присутствии постороннего сменился шорохом, потом на какое-то короткое мгновение стих и на два часа от них (то есть впереди и чуточку правее) послышался короткий всхлипывающий звук – кто-то явно сумел сдержать вскрик, прежде чем продолжить ломиться через заросли.
- И я, - скороговоркой добавил он, - не буду спрашивать тебя, что ты делала в саду и с кем.

В эту фразу стоило бы добавить слово «сейчас».

Отредактировано Асвад Амарго (2019-11-03 06:06:58)

Кто бы ни была та незнакомка, что оставила в декольте Медеи отпечаток своих губ, судя по лирическому настроению кузины, она сумела затронуть её чувства хотя бы на те секунд двадцать-тридцать, что понадобились  для декламации строф, вдохновленных не иначе, как страстью. Асвад усмехнулся, не то соглашаясь с заявлением кузины, не то думая о чем-то своем.
Точнее о некоей особе, которую назвать своей пока не мог.
Зато теперь, когда Замары не было рядом, он мог обдумать то немногое, что успел о ней узнать. Она показалась ему ровесницей, но ровесницы старались выглядеть старше, не видя большого греха в том, чтобы прикрыть юность фальшивой искушенностью и подчеркнуть скулы  и веки на манер тех журнальных идолов, которым их вечные тридцать исполнились еще тридцать лет назад. Тогда как дамы зрелые так отчаянно стремились быть юными, что порой переигрывали с личинами и платьями.
Для девочки пятнадцати или даже семнадцати лет Замара, пожалуй, была очень искушена в магии: повернуть фокус с переносом после признания в том, что не может наколдовать пару унций воды, выбрав её из воздуха.
С другой стороны она же могла сотворить это и случайно.
Асвад мысленно приказал себе перестать оправдывать действия едва знакомой девчонки: случайностей не существует.
Особенно если ты имеешь счастье принадлежать к такому роду, как Амарго.
С наиграно унылой миной на лице, Асвад дождался, пока кузина закончит чертить какие-то знаки на его коже, не сомневаясь ни мгновения, что всё, что она делает – делается для его блага, ради защиты его бесценной жизни и исключительно из-за сестринской любви к нему замечательному.
Но не забыл при этом пробормотать почти неразборчивое: «спасибо», поднявшись на ноги.
- Или она меня выбрала, - беззастенчиво переложил он ответственность за случившееся на хрупкие плечи юной эльфийки, - тебе ли не знать, как болезненно некоторе эльфы переносят отказ. Проще согласится, чем объяснять, почему не хочется, тем более мне было не трудно.
Сейчас ему казалось, что всё именно так и было, если брать самую суть всего случившегося между ним и Замарой на выставке.
Он понимал, что Медея всерьез обеспокоена случившимся, но самого его не особенно тревожила темнота, наполненная лесными запахами и странными звуками, даже после заявления кузины, что они застряли.
Медея была профи и это означало лишь какую-то досадную заминку, прежде чем они окажутся в саду подле галереи. Они прошли всего-то сотню шагов.
Но что-то в её голосе заставило его напрячься.
- Её зовут, кажется, фата Инченди, - ответил Асвад кузине, - Замара. Но эта фамилия мне ничего не говорит. Не Болдуин, - он тихонько фыркнул, обозначая смешок.

Но смешно не было. Скорее странно. Асвад не знал, как называется ощущение, которое он испытывал -  холодок вдоль хребта и каждый волосок на коже стоял дыбом. Но полагал, что название этому состоянию отыщется и оно окажется каким-нибудь мерзким предощущением встречи с неизвестной даже Медее дикой мразью.
- Лично у меня одна цель, - проворчал он, - поскорее вернуться и … - облизнув губы, Асвад решил все же быть аккуратнее в словах, - и расквитаться с той маленькой сучкой. На свой манер.
Рассмотрев в темноте палку, на которую указывала Медея, Асвад шагнул  сторону и поднял её, брезгливо кривясь, когда наруки осыпалась какая-то мелкая пыль из под отслаивающейся коры .
- Ты можешь превратить эту фигню хотя бы…в подобие оружия?  - он чуть не забыл, что нужно говорить шепотом, но треск в темноте заставил его насторожиться.
- У меня очень нехорошее чувство, - прошептал он, - неправильное.
И это чувство не помешало ему, мгновение спустя,  устремиться в сторону звука.
Шорох и треск стихли, но Асвад готов был поклясться, что слышит чье-то дыхание. Прерывистое и тихое, словно кто-то старался и не мог не дышать.
- эй, - тихонько позвал Асвад, - я тебя слышу, может… выйдешь к нам?
Ответа не было.
Он сомневался, что таящийся во  тьме расслышал его, но продолжал, приближаясь к тому  месту, где могла оказаться и какая-нибудь шишига, и громадных размеров слизень.

Отредактировано Асвад Амарго (2019-11-08 12:29:32)

Не всё и не всегда в этом лучшем из миров происходило так, как хотелось Асваду Амарго. Вот и теперь, когда он старался оставаться любезным даже в такой, не располагающей к учтивости ситуации, некто предпочел темную неизвестность обществу обладателя приятного глубокого баритона – едва ли этот некто мог узнать об Асваде больше за пролетевшие секунды. Зато успел принять решение и снова удрать.

Не окажись Асвад под присмотром дражайшей кузины, он бы пожал плечами и пошел в направлении невнятного шума, так похожего на шум морского прибоя, но Медея предпочла погоню приятной прогулке в неприятных обстоятельствах, и Асваду ничего не оставалось, как не отставать от уподобившейся гончей благородной фате Амарго.
Строить на бегу вежливые формулировки язвительных   колкостей Асад, как оказалось, не умел, а потому ничего – ни умного, ни сердито-злого, ни просто устало-возмущенного так и не придумал к тому моменту, когда их погоня за неизвестным завершилась после быстрого спуска по какому-то склону в крайне неприятно хлюпающую жижу умеренной вязкости с землисто-гнилостным запахом, прошитым отчетливыми бензиновыми нотками.
Асвад дважды едва не упал и был весьма горд своей ловкостью, когда под решительный приказ Медеи оказался подмят и повален не то ею самой, не то той, (судя по голосу это была девушка) кого они преследовали.
Вдвоём они скрутили шуструю любительницу бега по пересеченной местности, хотя Медея и сама справилась бы. Теперь, когда скудного ночного света хватало эльфам, чтобы что-то рассмотреть, Асвад мог бы ответить отрицательно на вопрос кузины, если бы не оценивал всё произошедшее с ним на выставке совсем иначе.
- Выглядит она не как та фата Замара Инченди, с которой я познакомился, - произнёс он, - но кто мешал ей сбросить личину?
Как бы ни обидно было признавать, что его могла дурить какая-то стерва, быть облапошенным дважды одной и той же девицей было бы в разы обиднее.
- Тварь! – взвизгнула пленница, - ты что несешь? Пусти!
Она, мгновение назад казавшаяся смирившейся со своей поимкой, резко рванулась из рук Медеи, одновременно пытаясь её лягнуть.
- Здесь и без вас, уродов, проблем хватает!

Асвад обиделся и сам удивился, сколь острым оказалось это чувство.
- Вот каждый и решает свои, - прошипел он, сдавливая плечо девушки с мстительным предвкушением её крика, вызванного болью. Но девица оказалась не из тех, кто не готов к такой хватке мужской руки, после которой на нежной коже непременно появятся синяки.
- Кто ты такая?
Этот вопрос показался ему самым уместным, хотя где они с Медеей оказались – Асвада тоже очень и очень интересовало.