Резь в глазах. Боль в переносице. Душный запах авиационного топлива и пота, разогретого железа и механической смазки – запахи войны. Тяжелые дурманы осели в легких с первым осознанным вдохом после пробуждения.
Тэвель проснулся с тяжелой головой и тошнотой, подступающей к горлу.

Операция “Авиэш” длилась ровно 10 часов: от протокольной отсечки времени в планшете брифингующего штабного полковника до последней потухшей метки целеуказателя на экранах пилотов. Именно столько продержалась оперативная база Альвхейма – хорошо укрепленная, за год шаткого перемирия успевшая ощетиниться тарелками РЛО, шахтами стационарных зенитных ракет, а так же изрядным муравейником казарм, ангаров и складов.
Месяц на усыпление бдительности высотной разведкой и всего 10 часов безостановочного налета.
Впрочем, для пилотов этот день казался годом. Их было всего 12: жалкая дюжина машин, надерганная со всех участков фронтов и сведенная в объединенную ударную группу  “Сахаф”. Одно звено перехватчиков и одно звено машин наземной зачистки – все, чем располагала операция “Авиэш”. Никакой наземной поддержки, никаких бронемашин, никакой группы спецназа для подавления ПВО. Лишь драконы и их пилоты.
Взлет. Набор высоты. Занятие вектора. Построение. Переход на сверхзвук. Принятие целеуказания от машины лидера. Тревожная трель зуммера – облучение радарами ПВО. Протуберанцы взлета зенитных ракет – до шахт базы Альвхейма еще сотня километров полета, но объединенное сознание человека и механического зверя чувствует их взлет, ощущает на вкус бездумную ярость.
Иглы в запястьях наливаются тяжестью.
Радар захватил ракеты. Волна идет на них. Еще немного. Еще. Еще.
3… 2… 1! Резкий тангаж вверх, отстрел тепловых ловушек, форсаж. Модуль радиоэлектронной борьбы в нутре дракона раскаляется на полную мощь.
Обманули. Свежие ракеты Альвхейма брошены в горячие точки, а используемые здесь всего лишь на одно поколение старше.
Пользуясь обманутой первой волной вражеских ракет, снизу на сверхнизкой проносится рой загоризонтных ракет коллег-штурмовиков, идущих строем в арьергарде.
3… 2… 1! Вереница целей, помеченных как установки ПВО сереют, а на горизонте расцветают первые лепестки взрывов.
Дракон ревниво облизывается. Пилот его успокаивает – их цели в воздухе.
Взлетевшие психофоры. Десятки. В разы больше, чем несчастная четверка драконов-перехватчиков. Но машины готовы выть от восторга. Некоторые воют. А с ними воют и пилоты.
Крошечное движение мускулом выбирает ракеты ближнего радиуса, а зрачки назначают цели. 3… 2… 1! Небо изрезается инверсионными следами от залпа их звена.
3… 2… 1! Десяток целей тонет в огненном мареве, но оружие драконов лишь проредили их число. Последний залп ракет – и звено перехватчиков врывается в строй психофор, замыкая клубок собачей свалки.
Ловушки. Ракета. Резкая бочка, тангаж вниз – облучение радаром сорвано. Ракеты на исходе. Селектор оружия выбирает 20-миллиметровую пушку, и кабина тут же дрожит в низком гуле подачи снарядов.
3… 2… 1!
Звено драконов-истребителей доедало недобитков в воздухе, в то время как штурмовики утюжили базу Альвхейма.
Отход из пространства на форсаже. Экстренная посадка. Перевооружение, принятие ракет воздух-земля, дозаправка. Полчаса отдыха – здесь же, на раскаленном бетоне взлетки под боком дракона. И взлет.
Набор высоты. Занятие вектора. Построение. Переход на сверхзвук.
Работа по наземным целям и охранение штурмовиков: с глубины территории Альвхейма пришло подкрепление. Небольшое – скорее жест отчаяния.
Отстрел остатка. Возвращение домой.
И так еще 3 раза.

Весь вылет пилоты жили лишь на стимуляторах и адреналине. Тэва техникам пришлось буквально выковыривать из кабины – сам двигаться он уже не мог. Из последних сил стянув с себя летный скафандр, пропитанный насквозь потом, пилот на ватных ногах дотянул до угла ангара – стихийной комнаты отдыха, организованной летными техниками из листов гофрированного алюминия, поставленных вертикально. Обставленный лишь засаленным жирными пятнами плюшевым диваном, импровизированным столом, сбитым из пустых ящиков от патронов к авиапушке, и обклеенная с внутренней стороны постерами с полуголыми девками, коморка была совершенно не-протокольным помещением, на которое по-военному закрывали глаза. В иное время – безоговорочная вотчина техников, в день после операции она была оккупирована пилотом, которому уже было плевать на протокол и офицерское достоинство. И горе тому, кто посмеет возразить ему – драконьему всаднику, одному из героев сегодняшней операции.

Но Тэв, наконец, проснулся. С головной болью и желанием вывернуть желудок наизнанку.
Он не стал терпеть и, свесившись с края потрепанного дивана на котором он ночевал, подставил лицо в заботливо принесенный заранее кем-то из техников тазик.
Вышла лишь вода – желудок был пуст.
Тэв замычал и страдальчески потер глаза, пытаясь сфокусироваться на наручных часах. Как же поздно. Намного позже протокольного подъема.
Пошарившись в карманах брюк и скосив глаза на экран выуженного из кармана служебного коммуникатора, Тэв увидел на нем лишь чистый экран: никаких сигналов, тревог, пропущенных вызовов. Значит, пилотам объявили выходной.
Тэв напряг слух: за тонкими стенами комнатушки явно шла работа. Не экстремальная возня боевого вылета, но методичный конвейерный гул технических работ. Тело требовало валяться и дальше, но закаленные режимом привычки вопили хотя бы о душе и чистой одежде. Пришлось вставать.
Бригада техников в привычной рабочей суете возилась с драконами – не менее уставшими, чем их пилоты. Тэв подошел к своей машине.
Белиал спал. Тэв подошел к его голове и с заботой погладил вороненые железные чешуи. Дракон разлепил глаз, и оптика камер с жужжанием сфокусировалась на полу-эльфе.
Истребитель сердито зашипел, выпустив облако конденсированного пара – Белиалу, как и всякому дракону, были чужды нежности букашек-фейри. Однако, после стольких вылетов, машина признала в Тэве партнера – всадника, с которым их тандем достиг более чем оптимальной синхронизации. Никто из иных пилотов не был достоин его больше, чем этот. И потом, он – Белиал, сын Балора, сын Баала, был слишком утомлен вчерашним вылетом. И если уж глупому фейри хочется полюбоваться его бронированной чешуей – пусть потешится.
– Славная вышла охота, сэр, – услышал Тэв.
Повернувшись, он увидел подошедшего гоблина с нашивками старшего мастер-сержанта на рукаве комбинезона. Начальник технического персонала ангара лениво отсалютовал, приложив два пальца к виску, и с не малым интересом поглядывал на пилота.
– Ваш борт – хорошая машина. Балорами сложно управлять. Молохи, конечно, – случай особой, те иногда и диагностику провести не давали, но…
Тэв огляделся кругом: посмотрел на копошащихся у машин механиков, на груду запчастей – взамен тем, что были повреждены в бою. На отсутствующие загоны драконов, которые еще вчера были заняты.
– Не досчитались двоих, – проследив за его взглядом объявил гоблин. – Не повезло мальчишкам – совсем ведь были птенцами.
Тэв неопределенно кивнул. Разменять двух неопытных пилотов на потерю плацдарма Альвхейма во всей зоне – более чем оптимально. Но удовлетворения такой размен не приносил.
– Все пилоты в общежитии, сэр, – мастер-сержант со вздохом почесал затылок, – вам тоже следовало бы привести себя в порядок. В полдень полковник объявил общий брифинг командного состава.
Тэвель вновь молча кивнул.

Пилот шел в сторону офицерского общежития. Перекинув через плечо летный комбинезон, и периодически вгрызаясь в протеиновый батончик, который он нашел в куче барахла в подсобке ангара, Тэв шел к жилой зоне. По-уму, стоило остановить одну из снующих туда-сюда машин, воспользоваться капитанским званием и статуса военной элиты, и приказать подвезти до общежитий, но ноги (да и все тело) ныли после вчерашних перегрузок. А лучшим лекарством, увы, является разминка.
– Эй, дебил! – проходя мимо топливного склада услышал он. – Ты совсем, мать твою, страх потерял?
Судя по воплям лейтенанта военной полиции, отрывающегося на тролле у стоящего внутри заправочного танкера, напортачил тот серьезно.
– Недоносок, ты слышал что я сказал?! Потушил курево и…
Договорить офицер не успел.
“Твою же мать…” – только и успел подумать Тэвель, прыгая за бочки с песком.
В следующую секунду вспышка огня алым языком лизнула топливный склад и площадь перед ним.

Огненная волна тысячеградусной яростью полоснула глубокой дугой, со слепой справедливостью снося на своем пути все, что не могло перед ней устоять. Металл и бетон – все это ничто перед тупым гневом химической смеси.
Но сил бушевать у стихии было не много, и как только топливо в хранилищах выгорело окончательно, огненные протуберанцы угасли, чье место заняла зловещая тишина, не нарушаемая ни криками о помощи, ни сиреной общей тревоги.
Тэв пришел в себя, чувствуя, как по лицу, изодранному падением на асфальт, стекает кровь. Однако то, что он мог чувствовать, говорило о том, что он жив! И более того – практически невредим.
Тэв с усилием перевернулся на бок, сбрасывая со спины лохмотья, бывшие летным скафандром. Прочный комбинезон, разработанный из лучшей бронеткани и прошитый кабалистическими схемами, свою задачу выполнил, защитив пилота, пусть на земле, а не в воздухе; и не от разгерметизации кокпита или осколков снарядов, а от взрыва на собственной базе.
Перевернувшись, наконец, с бока на спину, Тэв вдохнул воздуха – вонючего воздуха, смешанного с парами сожженного горючего, бетонной крошкой и чем-то, подозрительно напоминающим запах запеченного мяса. Впрочем, задумываться о его источнике пришлось недолго.
Площадь утонула в скрежетащем вопле, похожем на смесь животного скрипа и трение плохо настроенных механических частей. Тэв смотрел как на него пикирует черный силуэт.
– В СТОРОНУ! – проревел незнакомый бас, и механические инстинкты пилота вышли из оцепенения.
Тэв успел сделать два переката, и в следующую секунду в место, где он лежал моментом назад, c влажным хрустом ломающихся костей и разбивающегося об асфальт мяса свалилась груда… чего-то?
Полуэльф одним плавным движением оказался на одном колене. Ладони, нащупавшие рукоятку пистолета, с которым пилот не расставался даже в кабине своего дракона, сжались вокруг успокаивающей тяжести оружия и нацелили ствол перед собой, попеременно ведя его вслед за взглядом. А смотреть было на что.
Адреналин все еще бил в его ушах, когда Тэв, наконец, признал силуэты, а сквозь вату в ушах донеслись новые звуки.
– Сэр! Сэр! – ствол пилота оказался нацелен прямо в переносицу подбежавшего тега – худощавого, смутно знакомого юнца. Парень не стал испытывать судьбу и примиряюще расставил пустые руки. – Второй лейтенант Морино, сэр. Гарнизон базы.
Тэв прищурил глаза и, не поворачивая головы, продолжая целиться в лоб молодого офицера, осмотрел тех, кто оказался рядом. Полдюжины солдат, среди которых был здоровенной тролль с огромным шестиствольным пулеметом, шатались в округе, переворачивая и проверяя обгоревшие тела или то, что от них осталось. Двое из них с брезгливым любопытством тыкали подошвой ботинок в расплывшуюся лужу, из которой торчали обломки костей и кожистых крыльев – то нечто, напавшее на Тэва.
Последним был Армеро – коллега-пилот из соседнего звена. Тэв скосил глаза на его руку – измазанную в какой-то слизи и сжимающей поварской топорик. Несмотря на всю абсурдность ситуации, Тэв отсалютовал старшему товарищу двумя пальцами и спрятал пистолет в кобуру на бедре.
– Лейтенант? – Продолжая осматривать происходящий инферно, произнес, наконец, Тэв. – Не объясните что за мать вашу хрень творится на базе?
Проследив за взглядом пилота, красноречиво направленного на кровавую лужу, молодой офицер видимо сглотнул.
– Сложно объяснить, сэ…
– Полное дерьмо творится! – прорычал тролль, вмешавшись в разговор офицеров. В его голосе Тэв узнал тот самый бас, что вывел его из ступора минутой ранее.
– Капрал?
– Сэр. Простите за прямоту, но иначе не объяснишь. Наш отряд патрулировал зону госпиталя. И вот такое дерьмо, – тролль кивнул себе за спину, – начало происходить повсюду.
Тэв переглянулся с Армеро. Не нужно обладать магией высших эльфов, чтобы понять о чем сейчас думали пилоты: только о своих драконах, чьи кокпиты были для каждого пилота безопаснее бункера.
Пилоты не успели озвучить свои мысли, как площадь разразилась душераздирающем воплем, за которым последовал чавкающий хруст разрываемой плоти.
Крошечный отряд обернулся в сторону его источника в тот самый момент, когда из полуразложившихся остатков летучей твари, прямо из лужи слизи, выросла зубастая пасть и заглотила ногу отвлекшегося солдата.
– ЧЕГО ВСТАЛИ, ОТТАЩИТЕ ЕГО! – взревел тролль-капрал.
Сервомотор пулемета начал разгонять барабан шестистволки, и ровно в тот момент, когда солдаты вырвали обрубок ноги своего товарища из безголовой пасти вонючей лужи, на нее обрушился град семи миллиметровых пуль.
Тролль продолжал держать гашетку, пока пули не начали вспарывать обожженный взрывом асфальт, а от твари не осталось и лоскутка. Капрал уничтожил тварь, однако его товарища уже было не спасти. Захлебывающийся кровью рядовой умер на руках своих друзей.
– Такое повсюду, сэр, – раздался робкий голос лейтенанта.
Тэв вновь обменялся взглядом с Армеро.
“Нужно двигать” – бессловесно передал он ему.
Полу-эльф поднял с асфальта карабин. Оружия, бесхозно валяющегося у обгоревших тел было достаточно. Тэв проверил у оружия и, без брезгливости перевернув ботинком покрытый сажей труп, принялся обшаривать его в поисках свежих магазинов. Судя по всему – это было тело того самого отряда военной полиции. Прах к праху.
Взлетная полоса и ангары были недалеко, но до них еще нужно было добраться.
– Контакт! – заорал кто-то из солдат.
Со стороны летного поля, куда тянуло пилотов, на них двигалась волна чего-то… или кого-то. И не просто двигалось, но катилось! Катилось!
– Твою мать, – который раз за день выругался Тэв.
Путь к ангарам был перерезан.
– Пошли! Пошли! Пошли! – скомандовал он, показательно рванув в противоположную сторону.
За спиной раздался знакомый звук раскручивающегося барабана пулемета.

Они присели перевести дух у штабелей блоков из вспененного бетона. Пилоты остались одни – Тэв даже не заметил как их эскорт из небольшого отряда солдат базы поредел. Впрочем, полукровку не занимали мысли об их судьбе, ведь рядом с ним был коллега-пилот. А пара опытных драконьих всадника, пусть и без драконов, – это полноценное боевое крыло, чью опасность могли недооценивать только глупцы или ненормальные. Но вот с чем из двух пилоты столкнулись сегодня – вопрос открытый.
За углом, в окружении буквой “П” стен административных зданий без окон была их цель – плац и единственный открытый вход с этой стороны базы.
Тэв скептически осмотрел свое новое оружие, которое вручил ему Армеро – острие с множеством старых сколов, несомненно говорило о возрасте инструмента. Им рубили кости, хрящи, и не самое качественное мясо – чаще, чем мог в этом признаться отдел снабжения. Тэв деловито вытер рукоятку о штанину брюк. Он по-прежнему не спрашивал откуда его коллега добыл этот кусок рухляди. Ответ очевидно не нес никаких хороших новостей.
Из-за угла доносились обрывки высокопарного монолога, прерываемого больными всхрапами старых динамиков – какая-то высокая шишка из наземного командования, а следовательно, личность для пилотов столь неважная, что едва ли кто из них интересовался его именем.
Очередная порция хвалебного дерьма утонула в аплодисментах, слышимых даже в их укрытии. Глупцы даже не подозревали о хаосе, творящемся на базе. Кучка рекрутов-молокососов, партия гражданских и группа офицеров откуда-то из глубокого тыла, пару лишних звезд на погонах заслужившие исключительно благодаря непотизму. Не нужно было заглядывать за угол, чтобы убедиться что там происходило.
Боевые офицеры никогда не проявляли симпатии к цирковым представлениям на линии фронта, не говоря о таком важном объекте, как передовая оперативная база, на которой работали пилоты железных драконов. Даже комендант базы – полковник Карасско, формалист, помешанный на следованию буквам учебника, своим брезгливым видом выказывал неодобрение “нарушителям”. Впрочем, судя по всему, кто-то из высшего командования посчитал разгром базы Альфхейма отличным поводом для основания нового полка.
Тэв переглянулся Армеро и заглянул за угол.
– Во имя Вавилона! И во имя! Славы!
Площадь утонула в аплодисментах, заглушаемых медь оркестра.
Сейчас или никогда.
Они прижались к стенам и, стараясь не попадаться толпе на глаза, стали пробираться ко входу.  На них не обращали внимания – все глаза были прикованы к центру плаца и к трибуне, с которой вещал неизвестный офицер.
До входа оставалось половина пути, когда в толпе началось роптание, прерванное влажным звуком разрывающейся плоти.